Наваждение

В повседневной жизни мы часто совершаем то, что не желаем делать, поступаем против нашей воли и идеалов. Иногда мы признаём, что тот или иной друг повлиял на нас, чтобы мы совершили какое-то действие, которое в другом случае мы никогда бы не совершили, и мы приписываем ему прибыль или убыток полученный в результате. Так происходит из-за того, что наша любовь к нему так велика, что мы принимаем его слово сердцем, согласны мы с ними или нет. Или мы можем до такой степени находиться под влиянием другого человека, что не можем действовать помимо его желания.

Случается, мы чувствуем склонность к делу, хотя у нас нет никакой явной причины этим делом заниматься. Это все благодаря беззвучному влиянию какого-то другого человека, воздействующего на нас без слов и заставляющего нас делать то, что, как представляется нам, он желает.

Иногда мысли и состояние ума другого человека производят на нас такое сильное впечатление (либо в присутствии этого человека, либо в его отсутствие, в зависимости от того, насколько он важен для нас), что его состояние передается нам. Мы иногда смеемся без причины, видя, как громко смеется кто-то другой, или расстраиваемся, когда находимся в контакте с тем, кто выглядит печальным. Часто мы выполняем желание другого, не зная, что у него было такое желание, иногда он даже сам не знает об этом.

Время от времени происходит нечто такое: если мы чувствуем желание поесть рыбы, то обнаруживаем, что повар приготовил именно то самое блюдо, о котором мы думали, а иногда мы думаем о каком-нибудь друге, и случается так, что он вдруг заходит к нам в гости. Все эти примеры служат доказательством беззвучного внушения, внутреннего влияния, направляемого сознательно или бессознательно. Иногда мы находимся под влиянием ума и мысли другого человека, а в другой раз кто-то может оказаться под нашим влиянием. Все зависит от позитивного или негативного состояния воли.

Внушение бывает двух видов: высказанное приказание и внушение мыслью. Человек с сильным умом часто может непреднамеренно что-нибудь внушить или скомандовать, и вот выполняется каждое слово, сказанное сильным человеком, и каждая мысль подчиняющего ума. "Когда слова сказаны и дела сделаны" - так называется у йогов достижение сиддхи, а суфии называют тех, кто достиг этого состояния, "Сахиб-е Диль".

Гипнотизм и месмеризм - тоже вид наваждения, применяемого в благих или дурных целях.

Черные маги практикуют шесть различных заклинаний: на убийство, на ложную эйфорию, на разрыв, на беспокойство, на пытку, на преследование. То же самое творит и злая душа, чье дело - творить зло на земле. Все это исполняется исключительно посредством одержания. Те, кто подвержен его влиянию, могут почувствовать любое из этих дурных воздействий.

Все это частичное наваждение. Тысячи таких влияний приходят и уходят словно движущиеся картины на чистой занавеси человеческого ума. Редко бывает, когда эффект от них длится долго, в противном случае люди называют это наваждением.

Влияние умерших подобно влиянию живых, даже несколько сильнее. Дух проецирует свое отражение на зеркало человеческого ума, и человек действует так, как желает дух, зная притом, что его желания отличаются от желания духа. Сила наваждения духа значительно сильнее влияния живого человека, ибо живые люди сами подвержены влияниям и наваждениям, и их собственное "я" есть наваждение для них, отражающее различные картины их собственной жизни в их душе. Однако духи, с которых снята ноша внешнего существования, обладают гораздо большей силой, свободой и склонностью приводить в состояние одержимости других.

Преступления часто совершаются одним человеком под влиянием другого человека. Человек, снедаемый злобой, желанием мести или желанием убить кого-нибудь, из-за концентрации своих злых мыслей становится настолько слабым, что не способен сделать этого сам. Тогда он может сознательно или бессознательно, силой своего желания передать внушение совершить этот поступок какому-нибудь другому человеку. Другой человек не испорчен злым желанием и имеет силу, чтобы выполнить его. Это часто наблюдается у анархистов, среди них есть те, кто планирует их акции, а есть те - кто выполняет.

Существует два вида наваждения: первый - это когда одна душа передает какие-либо свои качества другой, второй - когда одна душа заставляет другую что-то совершить, либо плохое, либо хорошее. В Индии мы часто наблюдали это в случаях со змеями. Душа фокусируется на змее, а затем змея чувствует побуждение поползти и укусить определенного человека.

Если от живого человека исходит такое сильное влияние, то наваждение со стороны мертвого или духа еще сильнее. Мертвый не имеет других средств выражения, поэтому он захватывает слабого человека, слабый ум и контролирует его. Не то чтобы эта душа проникала в тело, - она слишком велика для этого, - но она отражается в другой душе. Дух фокусируется на душе другого, большая сила подчиняет себе меньшую.

Если человек оставил этот мир исполненным гнева, ненависти к своему врагу, желания причинить ему вред, он не может обрести покой. Если человек оставляет землю с желанием мести, он будет стремиться ее осуществить. Он постоянно в движении, постоянно ищет средства для выполнения своего желания. Негативная душа, пригодная для этой цели, получает это впечатление, позитивная душа его не получает, за исключением тех, кто слаб телом или умом. Мужественные и уравновешенные отбрасывают от себя такое влияние, на них нелегко воздействовать.

Дух может устроить наваждение в благих или в дурных целях. Если мать умирает до того, как смогла воспитать своего ребенка, и все ее мысли и любовь сконцентрированы на ребенке, она может околдовать одного из родственников, который затем почувствует побуждение взять ребенка к себе и сделать все для него.

Так же может быть и в случае родства душ. На Востоке это можно видеть особенно часто - мужчина может любить девушку или женщину, которую он видел только раз и которую вряд ли еще увидит. Потом, если он умрет, он может стать для нее причиной наваждения. У нее не будет никаких других мыслей, кроме его мыслей, и она становится наполовину покойницей и часто пребывает в трансе. Она может и не любить его сильно, но его мысли становятся навязчивыми для нее, и она чувствует только его состояние.

Как-то ученики Хваджи Низам-уд-дина Аулия, великого святого из Дели, сидели и ждали, когда он придет, чтобы говорить с ними об очень трудных для понимания вещах. И вот, к их удивлению, они увидели, как его слуга пришел в комнату и сел на место муршида. Затем пришел Низам-уд-дин, глубоко поклонился слуге и занял его место. Слуга стал говорить и говорил какое-то время, разъясняя некоторые очень тонкие и глубокие вопросы. Затем в выражении его лица что-то изменилось. Он посмотрел вокруг и выбежал из комнаты в великом смущении. После этого Низам-уд-дин рассказал ученикам, что задал собственному муршиду один очень трудный вопрос, но тема была настолько сложна, что муршиду потребовалась человеческая форма, чтобы точно все объяснить, и поэтому он говорил через слугу.

Меня очень интересовала эта тема. Мальчиком я из любопытства изучал ее. Я всегда ходил в места, где бывали одержимые, и наблюдал несколько очень любопытных и примечательных случаев, один из них произошел в семье парсов. Там была одна молодая дама, у которой раз в день, а иногда два или три раза менялось душевное состояние и она начинала говорить по-арабски и по-персидски, причем она разговаривала о метафизике и философии, чему ее никогда не учили. Она была настолько сильно одержима, что не обращала внимания ни на отца, ни на мать, ни на братьев, ни на сестер, вообще ни на кого. Она и на улицу не выходила. Она все время жгла в комнате благовония и вела очень уединенную жизнь. К ней для бесед приходили ученые, и она разговаривала с ними как великий философ, приводя изумительные аргументы. А затем она опять все забывала.

В Секундерабаде был мальчик, который пел песни на языке телугу. Он не учил их ранее, - мусульмане там не говорят на телугу. Иногда он пел много песен, а потом не мог спеть ни одной.

Многие люди, страдающие от одержания, отправляются в Уджаин, находящийся в Центральной Индии, дабы исцелиться у могилы суфия Мирана Датара, святого, который при жизни помогал в случаях одержания и продолжал делать это даже после смерти.

Однажды я приехал в это место. На ступенях гробницы сидел человек, выглядевший тихим и задумчивым. Он молился. Я заговорил с ним. Если бы я знал, что он одержим, то не стал бы с ним заговаривать, но мне это было неизвестно. Я спросил его: "Почему ты здесь сидишь?" А он ответил: "Не спрашивай меня об этом". А я сказал: "Почему?" Он ответил: "Потому, что я боюсь. Теперь, когда я рядом с этой святой гробницей, у меня есть немного силы, чтобы отвечать тебе; если бы я был не здесь, я бы не смог сделать и этого".

Он рассказал мне, что был буфетчиком на одном британском лайнере из тех, что курсировали между Лондоном и Бомбеем. Однажды в море он испытал странное чувство, как будто какая-то сила захватывала его и он совершенно ничего не мог с этим поделать. Потом эта сила стала овладевать им все чаще и чаще, и он не мог делать то, что хотел. Бывало, ему хотелось есть, но он не мог, а бывало, он не хотел есть, но все равно ему приходилось идти и кушать. Он совершенно ослабел. Он рассказал об этом судовому врачу, но тот ничего не мог для него сделать. Потом он обращался ко многим другим докторам, но никто из них не мог помочь ему. Наконец он пошел к гробнице Мирана Датара, чтобы узнать, не найдет ли он там себе облегчения.

Когда я был у гробницы Мирана Датара, к ней приехал принц Кералы, очень красивый мальчик двенадцати или тринадцати лет, сопровождаемый свитой. Его привезли туда на исцеление. Там начался разговор, из которого мы могли слышать только слова принца, и они были словами духа, захватившего его. Он говорил: "Я не уйду из него. Мне он очень нравится. Он был в лесу, охотился, и подошел к дереву, на котором сидел я. Не надо сечь меня, Миран, я его страж, я не уйду от него. Миран, не бей меня". Принц побежал, подпрыгивая высоко в воздух и выказывая при этом все знаки суровой порки. Он бежал вокруг гробницы, подпрыгивая всякий раз, когда невидимый кнут падал на духа. Под конец он упал измученный, а его свита тут же подняла его и унесла обратно.

Когда я приехал на Запад, я поинтересовался, только ли на Востоке так много одержимых и есть ли такие люди на Западе. И мне сказали: "Здесь, если кто-то обнаруживает такое состояние, мы помещаем его в приют для душевнобольных. Если хочешь увидеть такие случаи, про которые говоришь, тебе надо пойти туда". Я пошел и увидел, что среди них было много сумасшедших, но и также много одержимых.

Я хотел провести несколько экспериментов по изгнанию того влияния, но доктора мне этого не позволили, так как им требовался медицинский диплом, которого к несчастью у меня не было.

Затем они привели меня в лабораторию, в которой изучали мозги, и показали мне, что у этого человека в мозгу был один загнивающий участок и потому он стал сумасшедшим. А у другого человека была в черепе какая-то полость, и потому он тоже стал сумасшедшим. Я спросил их, было ли загнивание причиной сумасшествия или сумасшествие стало причиной загнивания. Сначала их это удивило, но потом они подумали, что это, возможно, что-то из моей философии.

С точки зрения мистика, причина, главным образом, находится внутри. Ведь это лихорадка порождает жар, а не жар - лихорадку. Рыдания не могут придти раньше печали. Сначала приходит грусть, а потом она заставляет лить слезы.

Один араб, потерявший верблюдицу, после долгих поисков услыхал, что она находится в конюшне Шарифа Мекки. Он пошел к Шарифу и сказал: "Мне говорили, что мою потерянную верблюдицу продали тебе и сейчас она находится в твоей конюшне". Шариф спросил его: "Как же ты узнаешь ее? Были ли на ней какие-нибудь особые знаки?" И араб ответил: "У нее два черных пятна на сердце". Шариф удивился, услышав это, и поинтересовался, как тот мог узнать о сердце своей верблюдицы. И вот, чтобы установить истину, верблюдицу зарезали и извлекли ее сердце. И там действительно было два черных пятна. Шариф спросил: "Как же ты узнал, что у нее на сердце были эти пятна?" А араб ответил: "Дважды у моей верблюдицы было большое горе. Дважды она теряла своих детенышей; тогда она смотрела вверх и глубоко вздыхала, и я знал, что с каждым вздохом у нее на сердце появлялось черное пятно.

Я увидел, что на Западе от такого влияния страдают многие, но так как наука победила религию, изгнание дьяволов, так часто упоминаемое в Библии, теперь чаще всего расценивается как простое суеверие.

Восток, наоборот, ударился в другую крайность. Там много случаев болезней, с которыми обращаются к изгоняющим дьяволов, а те, дабы привлечь, как можно больше пациентов, интерпретируют каждую болезнь как влияние духа.

Однако у этого подхода есть два преимущества. Первое заключается в том, что пациент думает, что болезнь находится не в нем, но является внешним влиянием, которое уйдет, если будет изгнано. Это позволяет ему не принимать болезнь близко к сердцу, ибо сама мысль, что в твоем теле укоренилась болезнь, может привести пациента к смерти. Вместо этого, какой бы серьезной ни была болезнь, у пациента появится впечатление, что духа можно изгнать, и вера в это может вернуть ему здоровье.

Второе преимущество заключается в том, что мудрый человек, якобы изгоняя духов, может так воодушевить пациента, что он начинает открывать секреты своего сердца - какие-нибудь потаенные мысли или чувства, которые, возможно, были причиной его болезни. Он не мог говорить о них, будучи стесненным ситуацией, в которой находился. Но когда этот яд выходит наружу, пациента исцелить легко. Факиры часто работают именно так.

Иногда женщины, вследствие строгих традиций и обычаев своей страны и религии, не могут никому открыть тайну своего отчаяния и тем самым сохраняют ядовитое семя в своем сердце до самой смерти, и оно подтачивает их изнутри. У многих есть желания, которые не могут быть выполнены, припадки ревности, которую нельзя высказать, сердечные раны, которое невозможно исцелить. Все такие случаи внешне проявляют себя в виде болезней тела, а доктора пытаются лечить их, прописывая химические средства, но сам корень болезни остается. Такое лечение подобно смешению внутреннего яда с ядом, получаемым извне. Результат, как правило, - смерть.

Как только тайна пациента становится известной целителю, он в самом деле проводит успешную операцию на невидимом сердце и устраняет все ядовитые вещества, которые вызвали болезнь и могли привести пациента к смерти. Затем он освобождает его при помощи слов утешения, благовоний, музыки, чтения имен Бога и отражения на сердце одержимого своей собственной мудрости и благочестия. Целителей, которые могли бы дать верное лечение, вне всякого сомнения, очень мало даже на Востоке. А в основном настоящие дьяволы находятся среди тех, чья профессия - изгнание дьяволов.